Один из тех, кто не имел нужды идти к Ноксу через весь салон — я. Убитый находился от меня на расстоянии вытянутой руки. Но я знаю, что не совершал этого преступления. Однако есть еще одна особа, которая могла свести к минимуму опасность того, что ее поймают с поличным. Особа эта — мисс Барбара Слоун, стюардесса нашего самолета.

Джо повернулся к сидящей за его спиной девушке. Та же только пожала плечами и взглянула не на него, а на Гранта.

— Этот джентльмен зашел, как мне кажется, слишком далеко, — сказала она совершенно спокойно. — Досадно, что моя скромная персона занимает в данную минуту главное место в его кроссворде. Конечно, такой поворот очень эффектен, если бы не… если бы не был абсурден. Боже мой, какую цель я могла преследовать, убивая этого беднягу? — Она невольно посмотрела в сторону неподвижно лежащего тела и вздрогнула. Затем ее большие карие глаза обратились к Алексу. — Вы, как автор детективных книг, привыкли забавляться, складывая подобные ребусы, однако, я просила бы, чтобы вы даже в шутку, если здесь вообще уместно говорить о шутках, не приплетали моего имени к этой трагедии!

— Хорошо, — ответил Джо, — вернемся к покойному Ноксу. — Как сказал нам мистер Робертс и довольно авторитетно подтвердила мисс Кроу, все свидетельствовало о том, что мистер Нокс занимался контрабандой алмазов и бриллиантов из Южной Африки, переправляя их в Англию. Два детективных агентства из кожи вон лезли, пытаясь узнать, как он это делал. Ведь отправляясь в путь, наш коммивояжер не имел при себе камней, а прибыв в Лондон, продавал их! Поскольку сами камни не могли проделать такого путешествия, напрашивается простой вывод: у мистера Нокса был сообщник. В таком случае мистер Нокс мог позволить себе разыграть спектакль перед таможенниками, чтобы добиться регулярного досмотра своих вещей и иметь постоянное алиби. Следовательно, это продолжалось уже несколько месяцев. Его сообщником должен быть человек, находящийся вне всяких подозрений, имеющий возможность свободно передвигаться по аэродрому и таможне, пользующийся доверием и не требующий слишком большой платы за свои услуги. Разумеется, идеальным помощником для мистера Нокса мог стать кто-то из членов экипажа одного из самолетов, совершающих рейсы между Иойханнесбургом и Лондоном. Как мне известно, Нокс обладал даром легко знакомиться с людьми, я испытал это на себе. А теперь скажите мне, с каким членом экипажа пассажиры чаще всего бывают в контакте? — Он замолчал, и все взгляды вновь устремились на мисс Барбару Слоун.

— Вот именно! — медленно произнес Джо. — Я вижу, вы отгадали. Так вот, член экипажа, с которым легче всего завязать знакомство — стюардесса!

— Вы всерьез обвиняете меня в убийстве этого человека? — Барбара Слоун потрясла головой, как бы стараясь пробудиться от кошмара. — Вы либо сумасшедший, либо… либо… не знаю, что и сказать.

— Я вовсе не сумасшедший. А вот вы были несколько невнимательны.

— Невнимательна? — она подняла ровные тонкие брови. — Мне кажется, не только я, но и все здесь присутствующие хотели бы узнать, в конце концов, что вы имеете в виду? Предупреждаю, через несколько минут мы приземлимся, и я вынуждена буду жаловаться на вас в полицию. Я не могу допустить, чтобы меня публично оклеветали. Уверена, что любой суд признает мою правоту.

— При условии, если вы докажете, что я клеветник. Но запомните, я буду защищаться. Я абсолютно уверен: именно вы, и никто другой, совершили это убийство. Дело не только в том, что мне путем простого анализа удалось исключить всех остальных. Никого нельзя обвинить в убийстве на основании лишь того, что все остальные, присутствующие на месте преступления, не могли его совершить. При столь серьезном обвинении нужны неоспоримые доказательства. Итак, начну с маленькой ошибки, которую вы допустили. Никто из нас не совершенен, поэтому и вы, планируя преступление, не могли сосредоточиться на всех мелочах. Подавая вчера чай мистеру Ноксу, вы не дали ему сахара. А раз уж сделали это, не надо было утверждать сегодня, что не помните его. Вчера я спросил у Нокса: «Кажется, вы не получили сахара к чаю». Он непроизвольно ответил: «Я никогда не пью с сахаром». В его оправдание могу только сказать, что он был очень возбужден появлением мистера Робертса, иначе, вероятно, не захотел бы разоблачать себя.

— Не хотите ли вы обвинить меня в убийстве только потому, что я забыла подать пассажиру сахар?

— Конечно, нет! Это могло быть случайностью. Но был и другой факт, намного любопытнее первого: когда вчера в зале ожидания был объявлен наш самолет, мистер Нокс забыл на столе маленькие сверточки, которые принес с собой привязанными к пуговице пиджака. Помню, я мимоходом подумал, хотя это меня совсем не касалось, что их следовало положить в почти пустой портфель. Впрочем, тогда у меня не было никакого повода размышлять над этим. Мистер Нокс оставил свертки на столике и был уже у дверей, когда вы подошли и отдали их ему. Тогда же вы подали мисс Динтон зонт, забытый ею по рассеянности. Казалось бы, в поступке стюардессы не было ничего необычного. Но я невольно обратил внимание на маленькую, с виду ничего не значащую деталь. Вначале я даже не понял, какое значение она имеет. Во время таможенного досмотра мистер Нокс, показывая маленькие свертки, сказал, что в них игрушки для детей его приятеля, живущего в Лондоне — жираф и носорог. Когда коробочки были развязаны, выяснилось, что носорог действительно есть, но вместо жирафа оказался бегемот. Конечно, эта путаница могла быть чистой случайностью. Продавщица упаковала не ту игрушку, мистер Нокс оговорился или просто забыл, что выбрал. Но сегодня утром, размышляя над случившимся, я вспомнил: ведь перед самым досмотром багажа мистера Нокса на таможне сверток побывал в ваших руках! Теперь, после совершения убийства данный факт приобрел совсем иной смысл, учитывая, что подозрения мои пали на вас. Я проанализировал все и пришел к весьма интересному выводу. Сейчас я изложу вам ход своих рассуждений. Мне кажется, в них нет никаких пробелов. Я уверен в своей правоте. Если все же ошибаюсь, то вы, мисс Слоун, будете удовлетворены вдвойне: вы обвините меня в клевете и прокурор Найроби начнет против меня следствие по делу об убийстве мистера Ричарда Нокса! Раз никто, кроме нас двоих, не мог это сделать, а мисс Слоун невиновна, остаюсь только я.

Итак, если мистер Нокс занимался контрабандой алмазов, что подтверждают оба детективных агентства, а вы выступали в роли курьера, он, наверняка, но встречался с вами в Йоханнесбурге, чтобы вручить товар. Никто не должен был видеть вас в его обществе. Он не мог компрометировать своего сообщника. И трюк с подменой свертков в аэропорту, не вызывающий подозрений — великолепное изобретение: в Лондоне, когда он получал свой товар обратно, опасности почти не существовало. В этом огромном городе проще встретиться тайком, да и времени у вас там, наверное, было больше. А может, Нокс пользовался тем же способом получать камни обратно, не привлекая к себе внимания? Вы могли сидеть на скамейке, скажем, в Гайд-парке, при виде Нокса встать и уйти, оставив сверток, который он незаметно брал, в свою очередь присев на скамейку? Вы могли передать ему товар еще в лондонском аэропорту сразу же после таможенного досмотра. Не знаю и, вероятно, не скоро узнаю. Впрочем, это не имеет значения. Я только подумал, что в такого рода делах ни одна из сторон не оказывает чрезмерного доверия другой, и мне показалось сомнительным, чтобы Нокс надолго оставлял бриллианты у вас. Весьма вероятно, наш милый толстяк не был бы в восторге, видя, как камушки улетают вместе с вами, а сам он летит, скажем, только на следующий день. Поэтому, я думаю, контрольные списки покажут, что Нокс летает в Лондон всегда тем самолетом, в котором были вы.

— Вы опять хотите сказать, что какой-то пассажир летел со мной несколько раз, а я не запомнила его? — Она рассмеялась, и Джо впервые услышал в ее смехе резкую нервную нотку. — Вы сейчас воспользовались моими словами, будто я смутно припоминаю лицо убитого.

— Ах, нет! Я думаю, вы сказали это, отдавая себе отчет в том, что в ходе следствия заинтересуются поездками мистера Нокса и не раз натолкнутся на вашу фамилию в списках членов экипажа. Но, честно говоря, все сказанное мною до сих пор — всего лишь гипотезы, вытекающие из моих предположений и, конечно, они не могут являться основанием для обвинения в убийстве. Теперь мы перейдем к самому преступлению. Когда я окончательно отбросил всех остальных и нашел мотив вашего преступления, то составил следующий план:

1. Мотив: деньги.

Вероятно, камни эти стоят очень дорого, и никто, кроме Нокса, не знал, что они находятся у вас. После его смерти вы могли распоряжаться ими, по прошествии некоторого времени, разумеется.

2. Вам не составило труда спокойно подойти к спящему Ноксу, так как он лежал неподалеку от двери в ваше служебное помещение. Единственным человеком, который мог помешать, был я, но я крепко спал и был достаточно далеко, хотя и в том же ряду.

3. Вы могли выбрать удобный момент для удара, поскольку как стюардесса имеете возможность свободно передвигаться по салону, не боясь насторожить этим кого-либо из пассажиров. И если бы заметили, что кто-то не спит, просто вернулись бы назад, отказавшись от своего намерения. Самой большой загадкой для меня стало невероятное хладнокровие в момент совершения убийства. Ведь, как я уже говорил, малейшая ошибка повлекла бы за собой неминуемую катастрофу. И тогда я понял, что вы единственный человек, в чьих силах обеспечить себе минимальный риск. Не эта ли возможность толкнула вас на преступление? Вы должны были застраховаться от двух случайностей: во-первых, Нокс мог проснуться, когда вы остановитесь около него, во-вторых, он мог закричать, если первый удар окажется неточным. Поэтому я абсолютно уверен — Ричард Нокс получил от вас в чашке чая сильнейшее снотворное. Вероятно, вы рассчитывали на то, что полиция констатирует смерть от удара кинжалом и не сочтет необходимым проводить анализ содержимого желудка убитого. И это уже не просто гипотеза. Вчера вечером Нокс вел себя как человек, получивший наркотик. Он очень испугался, увидев мистера Робертса, подсел ко мне и начал лихорадочно рассказывать, прихлебывая чай, каким мстительным может оказаться Робертс. Но, допив чай, внезапно изменил поведение, и перемена была очень резкой — он почти начисто потерял интерес к проблеме, которая за минуту до этого мучила его. Я вчера очень устал, и у меня не было сил задуматься, почему Нокс вдруг стал безразличен к вопросу о собственной безопасности, который вовсе не казался ему надуманным. Но сегодня утром я мысленно вернулся к этой сцене и пришел к выводу, что смена его настроения была неестественной. Она наступила слишком быстро. Разумеется, анализ внутренностей покойного будет произведен. И если выяснится, что он получил с чаем сильнодействующее снотворное или другое наркотическое средство, оглушающее психику, вы окажетесь в очень сложном положении и вам будет трудно доказать свою непричастность к гибели Нокса. Дело выглядит очень просто. Держу пари, что убивали вы его ради денег, точнее говоря, чтобы присвоить себе алмазы, а еще вероятнее, бриллианты, которые он дал вам на сохранение. Так вот, раз уж вы пошли на это, я утверждаю, что сейчас они находится при вас. Полиция, вероятно, перероет весь самолет, но, думаю, ничего не обнаружит. Не для того вы таким образом завладели ими, чтобы подвергнуть конфискации. Исходя из предположения, что вы, как член экипажа, беспрепятственно сойдете на землю и спрячете сверток в таком месте, откуда, скажем, через неделю или через месяц можете спокойно забрать его, вы должны иметь эти камни на себе. Разумеется, есть небольшой шанс, что вы после убийства испугались и спрятали их в каком-нибудь тайнике. Но спокойствие, с каким вы приняли мое обвинение, доказывает, что вы не трусливы. Однако, мы уже почти в Найроби, и там нас ждет полиция, поэтому единственным вашим желанием сейчас будет любой ценой избавиться от бриллиантов.

— Вы лжете!

— Возможно. Но я не позволю вам до приземления сделать хоть один ненужный жест. Я уверен, что анализ покажет наличие снотворного в желудке Нокса, а при обыске у вас под одеждой обнаружат камни из Южной Африки. Иначе быть не может. В противном случае убийцей был бы я. Но, боюсь, мы все уже выяснили, и сейчас у вас не осталось никаких шансов, мисс Слоун.