Я почесал в затылке.
– Бог с ними, с научными подробностями, на то есть Академия наук, – сказал я, и Вадим согласно кивнул. – Меня больше интересуют планы фаты. Она что же, действительно хотела подарить шлем Хэррингтону и королю? На старости лет впала в альтруизм?
– А я вообще не уверен, что она хотела что-либо дарить, – возразил Буранов, пожимая плечами. – Ну, в самом деле… Она мечтала, убрав Мерлина, оставить Грааль без хранителя, чтобы ослабевшая чаша через какое-то время перестала сдерживать натиск преисподней. Вот и всё. Идея переходного устройства и власти над чашей, думаю, нужна была фате лишь как приманка для короля и Хэррингтона. Те клюнули и выделили огромные ресурсы на создание «Наследия».
Однако со временем Моргана сообразила, что идея-приманка вполне может пригодиться ей самой. Заманчиво, конечно, открыть шлюзы преисподней, и вновь, как полторы тысячи лет назад, возглавить чёрный поток. Но ещё заманчивее реально получить власть над Граалем. Масштаб возможностей просто несопоставимый, практически безграничный. Власть над Граалем фактически означает власть над миром…
– Неужели священная чаша работала бы на отродье Морриган? – тяжело изумился Вадим.
– Не исключаю этого, Вадим Викторович. Да, Грааль в каком-то смысле разумен и сам выбирает хранителя – точнее, благую цель хранителя, которой безоговорочно служит. Такова его природа. Но Моргана рассчитывала, что с помощью изощрённой выдумки Грейвса артефакт можно будет просто обмануть. Предположим, квазихранитель со шлемом на голове, опознанный чашей, как «свой», сообщает Граалю, что Россия и Франция – величайшая угроза для человечества и для его спасения обе страны необходимо уничтожить…
– Да, пожалуй, – тихо сказал Вадим.
Буранов встал, заглянул в комнату и предложил:
– Давайте вернёмся в кабинет. Вроде бы уже проветрилось, можно дымить дальше…
– Настя завтра объяснит, можно или нельзя, – хмыкнул Вадим.
Буранов погрозил пальцем и жестом пригласил в комнату.
– Ещё вопрос, Михаил Михайлович, – сказал я, падая в полюбившееся кресло. – Почему отравился Хэррингтон? Он, вроде, был готов биться до конца. Негодяй, само собой, но харизмы не отнять…
Буранов уже колдовал над кофейником и ответил, не отрываясь от этого увлекательного занятия:
– Он и бился до конца. Просто конец – наступил, и Хэррингтон понял это. Много лет они с фатой поддерживали ментальную связь по специальному каналу. Все эти годы общение не прерывалось. И вдруг канал умер, Моргана больше не отвечает… Сопоставив факты и взвесив обстоятельства, Хэррингтон пришёл к единственно возможному выводу: фаты больше нет. Премьер знал о её намерении отправиться вместе с нами в гробницу, и решил, что она погибла в последней схватке с Мерлином. Почти угадал… Гибель фаты означала полный крах всех надежд и планов. Мечта о сверхоружии утрачена безвозвратно, разгром Альбиона неизбежен, впереди маячит трибунал и скамья подсудимых. Стало быть, есть все шансы разделить судьбу одного из своих предшественников, премьера Скотта Маклейна. А того повесили как военного преступника. Так что выбор у Хэррингтона был невелик, и он его сделал…
Перстень Мерлина лежал на столе и таинственно искрился изумрудными гранями. Он словно приглашал задавать новые вопросы, обещая новые ответы. Но, в сущности, мы уже выяснили всё, что хотели, и колея разговора плавно свернула в иную сторону.
Выпили за оставшихся в Альбионе друзей – Баррета, Вильямса, Айрин. Тост за Айрин предложил Буранов. «У меня отчего-то предчувствие, что скоро мы её увидим снова, – задумчиво сказал он. – И я даже догадываюсь, к кому она приедет в гости…» При этом, ласково улыбаясь, он смотрел на Володю так, что железный Ходько слегка порозовел щеками.
– Проницательный вы, Михаил Михайлович, спасу нет, – буркнул он. – Я это уж давно заметил. Вот как вы, к примеру, ещё до вылета в Альбион догадались, что следы ведут в гробницу?
– Догадался? Я?
– Ну, не я же. Вы тогда сказали, что, возможно, убийц Серёги придётся доставать из-под земли…