Согласно статье 4 Закона РФ от 27 декабря 1991 года № 2124–I «О средствах массовой информации»[1] в редакции Федерального закона от 24 июля 2007 года № 211-ФЗ, в средствах массовой информации «запрещается (…) распространение информации об общественном объединении или иной организации, включенных в опубликованный перечень общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ „О противодействии экстремистской деятельности“, без указания на то, что соответствующее общественное объединение или иная организация ликвидированы или их деятельность запрещена».

17 августа 2020 года на официальном сайте Генеральной прокуратуры РФ было объявлено, что «Верховный Суд Российской Федерации удовлетворил административное исковое заявление Генерального прокурора Российской Федерации и признал движение „Арестантское уголовное единство“ экстремистским, а также запретил его деятельность»[2]. «Международное общественное движение „Арестантское уголовное единство“» (как оно названо на сайте Генеральной прокуратуры РФ) в различных источниках также именуется как «Арестантский уклад един», «Арестантский удел един», «Арестантское уркаганское единство», АУЕ, А. У. Е. и др.

Книга, предлагаемая вниманию читателей, носит научный характер, а публикация в ней различных материалов направлена на решение сугубо ознакомительных задач: использование этих материалов обусловлено необходимостью анализа социальных проблем, существующих в обществе, и борьбы с этими негативными явлениями. Подбор эмпирических материалов осуществлялся с учетом пункта 1 статьи 1 Федерального Закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», согласно которому допускается использование «атрибутики или символики экстремистских организаций» в случаях, когда «формируется негативное отношение к идеологии (…) экстремизма и отсутствуют признаки пропаганды или оправдания (…) экстремистской идеологии»[3].

И автор, и редакция категорически осуждают идеологию нацизма и экстремизма.

Введение: постановка задачи

17 августа 2020 года Верховный Суд Российской Федерации признал существование в России крупной криминальной организации «Арестантское уголовное единство», или АУЕ, объединяющей в своих рядах подростков и молодежь. В судебном заседании было установлено, что «АУЕ является хорошо структурированной и управляемой организацией — молодежным движением экстремистской направленности». Подчеркивалось, что «в рамках движения и в его интересах участниками АУЕ совершались экстремистские правонарушения, а также массовые беспорядки». Верховный Суд РФ удовлетворил административное исковое заявление Генерального прокурора РФ и «признал движение „Арестантское уголовное единство“ экстремистским, а также запретил его деятельность»[4].

В этот же день в СМИ со ссылкой на «источник в правоохранительных органах» появилось сообщение, конкретизирующее информацию о «движении»; отмечалось, что «антисоциальное движение криминальной направленности „Арестантское уголовное единство“ (…) [насчитывает] до 34 тыс. активных приверженцев в 40 регионах, из них до 40 % — подростки в возрасте 13–17 лет»[5].

Решение Верховного Суда принималось в закрытом режиме, поэтому не было обнародовано никаких обоснований этого решения: никаких конкретных фактов, никаких документов, на основании которых решение принималось. Ничего не говорилось ни о руководящих органах «движения АУЕ» (так я буду и дальше называть организацию, о которой сообщили Верховный Суд и Генеральный прокурор), ни о системе лидеров и координаторов, ни об организационно-штатной структуре, ни о системе принятия и исполнения решений, уставе, условиях членства, финансировании и прочем. Не были конкретно названы и «массовые беспорядки», которые, согласно заявлению, совершались участниками «движения АУЕ» в его интересах. «Хорошо структурированная и управляемая организация» стала как бы «фигурой умолчания»: было заявлено, что она есть, но не были раскрыты никакие конкретные факты, позволяющие утверждать, что речь идет именно об организации, а не о чем-либо другом.

Без всякого сомнения, решение, принятое Верховным Судом РФ и призванное пресечь негативные тенденции криминализации подростковой и молодежной среды, основано на компетентных оценках, убедительных доказательствах, обширном фактологическом материале и оперативных данных, а закрытый характер заседания объясняется задачами обеспечения общественной безопасности и спецификой работы правоохранительных органов. Но при этом заслуживают пристального внимания информационные процессы, связанные с этим решением, протекавшие как задолго до 17 августа 2020 года, так и после него. В данной книге я постараюсь показать, как в обществе формировались представления о «движении АУЕ», что о нем говорилось и насколько велика степень опасности, приписываемая этой организации в общественном восприятии.

Страх криминального насилия является одной из распространенных человеческих фобий, он будет существовать всегда, пока в обществе есть преступность. По данным «Левада-центра», уровень этой фобии за последние 25 лет значительно снизился: в 1994 году страх нападения преступников занимал второе место (уступая страху болезни близких, детей), а к 2019 году занял только восьмое — десятое место среди пятнадцати самых распространенных фобий[6]. Тем не менее страх преступности жив, и один из брендов этого страха, появившийся в последние годы, выражается аббревиатурой АУЕ — олицетворением подростково-молодежной преступности, ориентированной на тюремно-криминальные ценности.

Один из журналистов закончил свою статью об АУЕ следующими словами: «Можно констатировать, что страна столкнулась с новой, ужасно извращенной тюремной идеологией, оказавшейся куда страшней своего оригинала. Она каким-то поразительным образом сумела пробраться в народ, захватить умы миллионов подростков по всей России. И все это — в считаные годы»[7]. В данной книге я постараюсь показать некоторые механизмы, позволившие информации об «идеологии АУЕ» из знания, доступного только узкой группе маргиналов (в данном случае — людей, имеющих уголовный опыт), стать всеобщим достоянием, знанием, охватившим самые широкие слои общества, причем действительно за считаные годы.

Композиция книги определена двумя составляющими, вынесенными в ее подзаголовок: темами «криминализации молодежи» и «моральной паники». Собственно, предметом исследования являются информационные процессы, происходящие в связи с появлением в медийном пространстве понятия АУЕ, а затем и категории «движение АУЕ». Эти процессы развиваются согласно сценарию моральной паники. Но для того, чтобы показать механизмы моральной паники, нужно сначала подробно изложить фактологический материал, связанный с темой, и этот материал очень объемен. Чтобы понять происходящее, нужно хотя бы вкратце описать события, происходившие на протяжении примерно десяти лет на обширной территории Российской Федерации и ближнего зарубежья в самых разных социальных средах (в школах, местах заключения, уличных сообществах и др.), не только офлайн, но и онлайн. Описанию будут посвящены главы I–VI, составляющие примерно половину книги. Основываясь на эмпирических материалах, можно будет уже рассматривать моральную панику — главы VII и VIII. Книга не претендует на объемное этнографическое описание «движения АУЕ», для этого необходимы серьезные полевые исследования в разных регионах России; мы же рассмотрим это явление как медийное событие.

Изучение АУЕ (пишется также А. У. Е.) как социального явления сталкивается с серьезными проблемами.

1. Не вполне конкретизирован объект изучения. Решение Верховного Суда РФ от 17 августа 2020 года закрепило представление о том, что существует некая «хорошо структурированная и управляемая организация» «Арестантское уголовное единство», или, как мы ее здесь называем, «движение АУЕ». Однако в реальном словоупотреблении сочетание букв АУЕ захватывает широкий круг понятий; люди, рассуждающие об АУЕ, вкладывают в него достаточно разные смыслы, а иногда и вовсе не заботятся о корректности употребления слова, используя его как мем, предположительно, понятный окружающим.

— АУЕ рассматривается как сообщество людей, разделяющих уголовно-тюремные ценности. Употребляются выражения «движение АУЕ» и «субкультура АУЕ», предполагающие наличие категории людей, объединенных определенными признаками и склонных с самоорганизации. Многочисленность «сообществ АУЕ», степень их скоординированности, управляемости, иерархичности и вообще факт их существования требуют прояснения и уточнения, серьезных исследований по этой теме мне неизвестно.

— АУЕ может рассматриваться как идеология, основанная на следовании уголовно-тюремным ценностям и формам поведения.

— АУЕ — это еще и стилистика, основанная на эстетизации и романтизации уголовно-тюремной жизни. Этой стилистике могут следовать люди, никак не относящиеся к криминалу и не совершающие противоправных действий. Стилистика АУЕ может проявляться как в произведениях искусства (фильмах, музыке, видеоклипах, фотографии, вербальных жанрах и др.), так и в поведении (как офлайн, так и онлайн).