– Ничего особенного.

– Ну давай же, – сказала Гекль. Ее настоящее имя было Долорес Гекльберри.

– Он много пишет про снег в Денвере. Говорит, что горы можно видеть отовсюду и он подумывает взобраться на них.

– Ого! – вырвалось у Гекль.

Она никогда не видела брата Фрэнки и не слышала о нем, пока не познакомилась с Фрэнки, но вела себя так, словно почти влюбилась в него. И она мало что слышала о Денвере. Денвер для Гекль был все равно что Париж.

– Вито не будет взбираться ни на какие горы, – сказала Фрэнки. – Он работает семь дней в неделю.

– А что еще ему делать? – отозвалась Лоретта. – Я бы тоже работала семь дней в неделю, если бы пришлось жить со злой мачехой.

– Он никогда не говорил о ней ничего плохого.

– Если он не говорит ничего плохого, это не значит, что ему нечего сказать, – возразила Лоретта.

– А что плохого в том, чтобы выбраться из этой дыры и жить в Денвере? – спросила Гекль.

Лоретта ударила ее по руке. Овсянка вылетела из ложки в лицо Гекль.

– Эй! Ты что? – воскликнула та, вытираясь.

Фрэнки ковыряла свою овсянку. Каша колыхалась в тарелке, словно живая. С тех пор как отец уехал, забрав брата, она старалась по возможности есть комковатые пудинги, мясистый пастернак и полусырое тушеное мясо, хотя это стало гораздо тяжелее, когда не мечтаешь о вкусностях, которые принесут в дни посещений. Но сегодня, когда Тони хихикала со Стеллой Заффаро за соседним столом, словно у нее не было никаких забот, когда письмо Вито лежало рядом и ему не хватало лишь рта, готового до бесконечности рассказывать о снеге, тишине и горах, Фрэнки не могла есть.

Гекль опять зачерпнула полную ложку.

– Фрэнки, когда ты начнешь работать на кухне, можешь проследить, чтобы нам давали еду получше этой?

Все девочки, переведенные в коттедж для старших, получали какую-нибудь работу в приюте. Большинство ждало этого с нетерпением, но Фрэнки сейчас трудно было чего-то ждать с нетерпением.

– А что не так с едой? – спросила Лоретта. – Мне кажется, все нормально.

– Ты бы даже подошву съела, – заметила Фрэнки.

– Если хочешь есть, то ешь, что дают, – сказала Лоретта. – А если не хочешь, я заберу.

Фрэнки подвинула ей тарелку.