- Пошшшел ты, - буркнул он обиженно.
Но страшный зажим в груди отпустил. Далгет налил всем еще по одной, сел за стол, поднял на Такара взгляд и проговорил:
- Я хочу, чтобы ты понимал - ничего не изменилось. Ты по-прежнему наш. Но выбрать тебя должна она сама. Как ты будешь этого добиваться? - он вскинул руки. - Не знаю. Сможешь добиться - она твоя. Не сможешь - прости, брат.
- Но мы на твоей ссстороне, зссснай, - подал голос Захри.
Поддержка оказалась неожиданно приятной.
- Спасибо.
Такар мрачно хмыкнул и повел плечом. Он немного успокоился, во всяком случае, этот комплекс изгоя прошел. Но теперь он просто не знал, что делать дальше, с чего начать. Она же думает о нем плохо, ясно дала понять. И страх этот проклятый внутренний, что она могла полюбить врага.
Отмел к чертовой матери этот страх. И спросил:
- Как она?
Снова тревожная нота беззвучно зазвенела в воздухе.
- Не знаю, - тихо проговорил Далгет. - С ней Лера. Посмотрим, как они поговорят.
Поговорить, да. Вот это единственное, что сейчас ему было нужно.
Ведь тогда, пять лет назад, он не смог оправдаться, не успел, и это все время выедало его изнутри. Поговорить, объяснить ей. Но Ася была так подавлена, что с этим, видимо, придется подождать.
Можно быть какой угодно сильной, можно держаться на одной только воле. Но бесконечно идти против своей природы нельзя. От осознания, что на нее не сердятся, что ее любят, треснул тот ледяной панцирь, которым она себя все эти годы окружала.
- Ася, Асенька... девочка моя... - шептала мама, прижимала к груди и гладила ее по спине и по плечам.
А у нее текли слезы. Сейчас можно немного побыть слабой, она наверстает потом. Но сейчас...
- Хочешь, пойдем в подземный дворец? - спросила вдруг мама. - Пойдем прямо сейчас?
Ася вдруг представила мраморный бассейн, в котором плавали оранжевые рыбки, теплый рассеянный свет, резной мрамор и золотые узоры на стенах. Увидеть это?
- Хочу, да.
- Хорошо, - мама отстранилась, держа ее за плечи. - Жди меня, я сейчас.