— Я звоню, чтобы сообщить о пожаре в доме номер три на Лэндхорн-Лейн, — говорит он в трубку. — Пожалуйста, поторопитесь, огонь быстро распространяется.
Я резко выдохнул через нос.
— Нет, мы больше не внутри. Да, на безопасном расстоянии от дома. — Он отворачивает микрофон от себя. — Никаких домашних животных, верно?
— Никаких домашних животных, — выплевываю я.
Он повторяет мой ответ в трубку. — Хорошо. Мы подождем здесь.
Он заканчивает разговор, бросает телефон на землю и снова смотрит на меня.
— Я тебя ненавижу.
Мышцы на его челюсти подрагивают. — Я знаю, что ты злишься, но оставаться внутри было бы глупо.
Я опускаю голову на холодную землю и смотрю на свой горящий дом. Густой дым просачивается через небольшое отверстие, которое я оставила в окне гостиной. Я смотрю прямо на него, когда стекло в окне лопается.
Я вскрикиваю. Роуэн наклоняется надо мной, закрывая меня своим телом.
Гнев вытекает из меня, сменяясь отчаянием. Я не из тех, кто часто плачет, но сейчас мне хочется только выть. Слезы начинают наворачиваться на глаза.
— Роуэн, все станет так плохо, прежде чем они придут.
Мой голос дрожит.
Он садится и прижимает теплую ладонь к моей щеке. — Я знаю, Солнышко. Мне очень жаль.
На секунду все замирает. Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Мои органы чувств переключают внимание на все места, где мы соприкасаемся, на странную близость момента, на то, как он только что вынес меня из горящего здания.
Мои легкие расширяются от дрожащего дыхания. — Ты можешь слезть с меня? Я не чувствую ног.
— Только если ты пообещаешь, что не станешь убегать.
— Обещаю.
Он слезает с меня и помогает мне сесть.
Через разбитое окно я вижу то, что можно описать только как ад внутри моей гостиной. В моем доме деревянная мебель. Деревянный каркас. И все мои книги.