— Это я перед вами в долгу. Можете считать, что оплата лечение — это плата за совершённое.
Наконец мужчина пришёл в себя и мог говорить относительно нормально. То же самое можно было сказать и про его стабилизировавшийся взгляд. Теперь, почти при каждой реплике, он смотрел на меня.
— Что это значит? — не поняла я. — Вы в долгу передо мной? С чего бы?
— То, что с вами случилось… в этом есть доля моей вины.
Меня словно окатили ведром холодной воды.
— Что вы имеете в виду?
— Пожалуйста, только прошу вас, не нужно сердиться на меня. Я понимаю, как это выглядит с вашей стороны, но вы не знаете всей картины. Не знаете, как всё выглядит с моей стороны.
Во-первых, я поймала себя на мысли, что Арман больше никакой не Арман. Это был совершенно не тот доброжелательный мужчина — я бы даже сказала, это был не тот льстец, с которым я познакомилась совсем недавно. Но да бог с ним. Грех жаловаться, что человек не может льстить, пребывая при этом в больничной койке. Но вот то, что его речь напрочь лишилась свойственного ему акцента, не могло не настораживать.
Во-вторых же, я совсем перестала понимать его после того, как он заявил о своей вине. При чём тут вообще он? Как он связан с похищением? Может, он намекает на то, что это он похитил меня? Ну… не он, а его люди. И вообще… почему он тоже в больнице? Что с ним случилось? Как всё это связано? Вопросы без предупреждения войны посыпались в голову. Мозг пытался найти объяснение, но вместо этого утопал в непонимании, обречённо разводя руками. Единственный, на кого теперь можно было надеяться — Арман. Он должен объяснить, что всё это значит. Он обязан!
— И как же это выглядит с вашей стороны? — сложив руки на груди, спросила я.
— Верника… — казалось бы, обычное имя, моё имя. Я даже не сразу обратила внимание на то, как он меня назвал. Но, как только поняла… поняла, что он называет меня собственным именем, а не именем сестры Германа Дмитриевича, тут же опустила руки и присела в ближайшее кресло.
— Откуда вы знаете.
Мужчина улыбнулся.
— Я ожидал такой реакции.
— Говорите! — настояла я.
— Я знал это с самого начала. Знал, что Герман меня обманывает.
— Но… откуда?
— Дело в том, Вероника, что я не француз. Я тоже лжец, похлеще вашего начальника.
Я замотала головой, как бы отрицая услышанное.
— Это просто сумасшествие какое-то.