Бесшумно втягиваю его в себя и расслабляюсь. Ощущение, будто отворили дверь и позволили войти домой.
Бесподобно.
Опускаю взгляд на сцепленные в замок широкие мужские кисти и, секунду посомневавшись, накрываю их пальцами. Его сухие и горячие, мои прохладные и чуть влажные. Мы совершенно разные даже в деталях, но, уже не сомневаюсь, что идеально совместимые.
Я приложу для этого все силы. Даю себе обещание.
— Без тебя мне было плохо, — произношу чуть слышно и, слегка поерзав, чтобы устроиться поудобнее, опускаю голову Виктору на плечо. — Не хочу так больше.
Суточной нервотрепки действительно хватает с лихвой. Умеет мой мужчина наглядно демонстрировать все плюсы и минусы «дружбы» с ним.
А я умею быстро учиться.
— Без меня ты больше не будешь, — ответ звучит также негромко, а затем висок обжигает короткий, но такой необходимый поцелуй. — Не отпущу.
Звучит, как признание.
И мне очень нравится.
А дальше с запинками, то ускоряясь, то замедляясь, я рассказываю Виктору всё, что помню про чертов договор с «Гора-Строй». Объясняю, почему связала две фирмы одним работником-предателем, какими угрозами меня успели за неделю закидать все, кому не лень, как вредничала я в ответ и что решила предпринять в итоге.
Где-то Арский просто слушает, где-то подкидывает для размышления интересные вопросы, которые упустила, и помогает осмыслить некоторые не совсем логичные поступки Игнатова-младшего, где-то журит, запрещая рисковать, где-то хвалит и даже смеется, называя неподражаемой язвой.
А после делится своими новостями.
Оказывается, мои слова о предателе он не пропустил мимо ушей, а воспринял серьезно. Это позволило сократить круг поисков крысы в «Балтстройинвест» практически втрое, оставив в числе подозреваемых всего двух человек. Чтобы дожать гада, в ближайшую неделю состоится провокация. Жесткая. С привлечением специальных структур. И основанием послужит подписание того самого договора, который велел мне лоббировать Иван.
— Поэтому послезавтра ты исчезнешь из города.
Мне кажется, будто я парю в открытом небе, настолько переполняют мою душу эмоции радости, нужности, нежности и… любви. Но последние слова об отъезде резко приземляют…
— Зачем? Я не хочу.
Упираюсь ладонями в гранитную грудь и привстаю, чтобы заглянуть Виктору в глаза.
— Вера Владимировна, а может, ну его нафиг, перекрасишься опять в блондинку? — произносит Арский совершенно не то, что я от него ожидаю, заставляя нахмуриться. — Ну смотри, у тебя же семь пятниц на неделе. Сама собиралась лететь к родителям уже завтра, а как я поддержал, так мигом переобулась.
— Но тут же все иначе. И я…