Я дремлю большую часть воскресенья, иногда просыпаясь от того, что Лэндон или Ривер баюкают меня с ложечки. Они по очереди держат меня, кормят и души во мне не чают.
Мне стыдно признаться, но мне это нравится. Я бы хотела, чтобы обо мне не заботились.
Я боюсь просить слишком многого, даже когда Ривер приближает рот к моей спаривающейся железе, глубоко вдыхая.
— Ты как гребаный наркотик, — шепчет он мне в кожу, пока я дремлю. — Ты — все, чего я не должен хотеть.
Я не озвучиваю это. Вместо этого я позволяю себе верить его словам.
Когда я снова просыпаюсь, Лэндон умывает мое лицо влажной салфеткой и одаривает меня одной из своих улыбок с ямочками.
— Привет, — шепчет он. — Как ты себя чувствуешь?
Я лениво вздыхаю. — Лучше, — признаю я. — Намного лучше.
Он проводит пальцем по моим губам, с любопытством глядя на меня. Он присоединяется ко мне в постели, ложась на бок, лицом ко мне.
— Что? — Спрашиваю я.
— Ты улыбаешься, — шепчет он, прижимаясь своим лбом к моему. — Я пытаюсь запомнить это.
Я хихикаю, когда он хихикает, прижимаясь к нему ближе через одеяла. Их
— Вам не обязательно было все это делать, — бормочу я. — Прибираться и готовить для меня.
Его улыбка исчезает. — Конечно, обязаны, — говорит он, убирая волосы с моего лица. — И мы бы с радостью сделали это еще тысячу раз.
Я прикусываю губу и смотрю вниз, внезапно заинтересовавшись количеством тканей в моих одеялах.
— Скайлар, — говорит Лэндон. — Посмотри на меня.
Я встречаюсь взглядом с его темными, проникновенными глазами в свете лампы.
— Ты того стоишь, — говорит он, его глаза ищут мои. — Никогда не забывай об этом.
Я сглатываю и киваю, все еще не веря в это.