— Ладно, больше я спрашивать вас ничего не буду, а лучше запишите-ка новую тему — координаты векторов и их применение при решении различных задач.
Все дружно заскрипели руками, один только Дубин на задней парте не пошевелился.
— Дубин, — сказал я ему, — а ты чего сидишь, как роза майская? Писать нечем?
— Ручка у меня есть, Антон Палыч, — отозвался он, убрав, впрочем, ноги из прохода, — мне другое неясно…
— И что же тебе неясно — поделись с товарищами, — поднял я брошенную им перчатку — ясно же, что сейчас гадость какую-нибудь скажет, но и заметать мусор под ковер неправильно.
— Зачем нам эти векторы нужны, непонятно, — продолжил он уже с некоторым нажимом, — да и вся эта геометрия тоже. В жизни-то оно хоть раз пригодится?
— О жизни, значит, решил поговорить? — сказал я, — а что ты, собственно понимаешь в этой жизни?
— Да уж побольше, чем вы, — с вызовом ответил Дубин и опять выставил свои ноги в проход. — В институтах учиться я не собираюсь, а собираюсь стать рабочим классом и зашибать вдвое больше денег.
— Всё сказал? — с неприязнью отвечал я.
— В общих чертах да, — выдал он неожиданно умную фразу.
— Ну хорошо, давай поговорим о жизни, — согласился я, — ребятам, наверно, это тоже интересно, да?
Ребята дружно загудели в том смысле, что да, сильно интересно.
— Вот смотри, Дубин, родители у тебя кто?
— Будто не знаете, — вызверился тот, — рабочие с нашего Завода.
— И какие у них интересы, у родителей твоих?
— Будто не знаете, — повторил, как заевшая пластинка, Дубин, — у папаши нажраться и забить домино во дворе, а у матери закрутить сто банок огурцов на зиму, а потом перемывать кости знакомым с соседями.
— И ты что, точно хочешь повторить их путь?
— А что плохого-то в этом?
— Плохого ничего, но и хорошего немного. Советская власть даёт вам уникальный шанс стать практически кем угодно, вплоть до министра и космонавта…
— Не, в космонавты я не гожусь, — перебил меня Дубин, — ростом слишком большой, а я слышал, туда выше 170 см не берут.