Таня на его стук дверь открыла практически мгновенно.
– Можно? – кивнул Иван на комнату за спиной дочери.
– Конечно! – широко распахнула дверь Таня, приглашая войти.
Иван вошел. В открытом шкафу белело призраком завтрашнего дня свадебное платье. Оно Ивану нравилось – само по себе. И Тане шло. А будущий муж завтра как бы не хлопнулся в обморок на месте от красоты такой. Хотя этот хлопнется, пожалуй, как же.
– Пап… – Таня обняла его сзади.
Он обернулся и привлек дочь к себе.
– Пойдем сядем.
Они устроились на застеленной кровати, Таня положила голову ему на плечо. И дышала – глубоко и счастливо. И немного взволнованно.
Иван вдруг осознал, что и его потихоньку начинает охватывать какое-то непонятное волнение. Он некоторое время молча гладил дочь по голове.
– Завтра не до того будет – то фотографировать, то рыдать в углу от умиления, то маму твою успокаивать. Поэтому скажу сейчас. Я очень-очень хочу, чтобы ты была счастлива.
– Ты собираешься рыдать от умиления? – Таня подняла голову с его плеча. Глаза ее блестели. Иван так и не смог понять, уловила ли она его скрытое послание.
– Жизнь – непредсказуемая штука.
– А с нашей бабулей она еще более непредсказуемая. Так что бабуля на тебе, – Таня чмокнула Ивана в щеку и снова положила голову ему на плечо. А потом, после паузы и глубокого вздоха, добавила: – Я сейчас очень счастлива. Правда. Даже не волнуюсь совсем. Ты перед свадьбой волновался?
Иван честно попытался вспомнить, но почему-то не получилось. Интересно, Таня задавала этот же вопрос матери?
– Ты знаешь… не помню. А раз не помню – значит, не волновался. А вот мама твоя волновалась очень. От волнения отхватила полпирога, а потом оттоптала мне ноги во время свадебного танца.
– Мама? Оттоптала? Не может быть, – Таня рассмеялась. – Хотя… может, я завтра тоже что-нибудь учудю.
Иван наклонился и прошептал дочери на ухо:
– Ты обязательно должна что-нибудь учудить!
Надо же растрясти это болото.
В спальне Дуня, румяная после ванной, намазывала руки кремом. Движения ее выдавали нервное напряжение. А еще она вздыхала.