— Ага, — невозмутимо подтвердил Волконский и первым сгрузил свою ношу в со скрипом распахнутый багажник.
У остальных вопросов не возникло. На этом так на этом. Да и снайпер больше особо не возмущалась. Ей в целом было все равно. Просто непонятно. И очень-очень интересно.
Ефиму Глебовичу Расторопову отчество не нравилось. Оттого и представляясь он нередко произносил важно: «Ефим, сын Глеба».
А вот работу свою мужчина средних лет с военной выправкой, любил. И на шепотки, что швейцар равен халдею, лишь снисходительно улыбался. Уж он-то знал, что с древних времен швейцар считался не только непременным атрибутом, но и зачастую самой настоящей «душой», всякого уважающего себя респектабельного отеля. Да и само название его призвания… По одной из теории оно произошло от гвардии. Недаром же и по сей день охраняющие понтифика элитные бойцы зовутся именно швейцарской гвардией. Как оно там было на самом деле, мужчина не знал. Но теория была красивая. Ему нравилась.
— Доброго дня вам, Леди Елена и господин Корсаков, — склонил он голову в поклоне, открывая дверь перед постоянными гостями его отеля.
Господин Корсаков был мужчиной представительным. Этого не могли затмить ни жидковатые седые волосы, ни сколиоз, ни подслеповатый прищур много повидавших глаз. Каждая же молоденькая бл… в смысле, спутница, величалась исключительно Еленой. Таковы были правила игры. Для взрослых. Ефим, сын Глеба не возражал. И не удивлялся.
Да и с чего бы? Он столько повидал на своем веку, что мог бы ни одну книгу написать… если бы сразу за этим не последовал некролог в его честь. Рановато обывателю знать, как именно отдыхают клановцы, сколько разом способна возлюбить оперная дива Уна Сопрано и… Да много чего еще!
В общем, работа Расторопову была в радость даже в самые неспокойные ее моменты. Оттого и вредных привычек у него не было. Даже от табака, до которого во время военной службы был жутко охоч, он отказался. Вот разве что, в моменты сильной задумчивости, любили он произнести глубокомысленное…
— Хм, — выдал довольно громко швейцар, наблюдая за тем, как на парковку «Империи» заруливают три потрепанных временем и несколькими десятками ДТП на всех автомобиля такси.
В такие не каждый и в районе «Барак» сядет. А уж представить их здесь… Нет, возможно, человеку с очень богатой фантазией такое и удастся. А вот увидеть живьем швейцару удалось впервые.
Однако и спешить Расторопов не стал. Всякое бывает в этом мире. В конце концов, подать кодовый сигнал не слишком многочисленной, но вполне себе профессиональной группе быстрого реагирования всегда подать можно было!
Правильность его решения жизнь подтвердила буквально через несколько секунд.
— Нууууууу! — капризно протянула первой выбравшаяся на «оперативный простор» крепкая девица в простом, но ладно сидящем летнем сарафанчике.
Вот только взгляд, манера держаться, и привычка тут же брать все пространство под контроль… Такого швейцар насмотрелся. В точках. Тех самых, что вот уже сколько веков, по традиции, называют «горячими».
— Че нудишь⁈ — послышался молодой звонкий голос и на свет божий явилась яркокрашенная девица.
Вот только взгляд ее никак не соответствовал фривольности поведения. Да и с первой богатырского сложения красавицей они вполне грамотно и привычно поделили две трети секторов. Оставшуюся зону взял на себя серьезный хмурый мужчина в спортивном костюме.
Подобная слаженность вопросы… исключала. Начисто. Даже «там». А уж в рамках города… Нет, не стоит себе забивать голову всякими ненужными мыслями.
— Всю задницу отбила! — заявила еще одна девица, выбираясь из неудобного «катафалка».
На этой, под коротенькой кожаной курточкой, даже обтягивающее платьице имелось. Правда, образ чуть «оттеняли» десантные ботинки на толстой подошве и… Ефим, сын Глеба был уверен, что черная кожанка не только прикрывает изящную линию плеч, но и скрывает нечто, покоящееся доколе в оперативной кобуре. Отчего швейцар был уверен, что этому «нечту» вполне подойдет определение «табельное»… и, наверняка, и с документами у нее будет все в порядке. И выданы они будут каким-нибудь строгим «трехбуквенным» ведомством.
— Нормальный машина! — тут же обиженно заявил гость столицы, явно прибывший из далеких степей.