Диссидент

Глава 12

Он бежал, пытаясь не упасть и не потерять из виду свет фонаря, преследовавший его по пятам. Лай собак, топот ног, полицейские сирены. Создавалось впечатление, что враг вот-вот выпрыгнет из-за угла, вот-вот схватит его и тогда…

— А ну стой, урод! — крикнул кто-то так зло, что страх захлестнул с новой силой, заставляя его бежать ещё быстрее. — Сто-ой!

Он связывался через систему с сестрой, умоляя её ответить, но с другого конца была только тишина. Это пугало уже иначе, вовсе не добавляя адреналина. Теперь хотелось вернуться, посмотреть, не словили ли её. Вдруг Зою взяли, вдруг она теперь пленница!

Но никто не дал ему принять взрослое, для его лет, решение. Удар дубинкой прямо на бегу, и он повалился на асфальт, прокатываясь по нему и обдирая себе кожу на локтях, коленях и лице. Его, словно игрушку, подняли, волоча той же дорогой, которой он бежал. И когда вынесли на освещенную фонарем улицу, он едва не закричал от ужаса: его сестра лежала рядом с ещё тремя детьми. Они были в сознании, а вот Зоя лежала на боку и не шевелилась.

— М-моя сестра… — захныкал он, пытаясь сопротивляться. — Что вы сделали?! Вы убили её! Убили!

— Заткнись, мелочь! — рявкнула женщина в высоких белых сапогах и стандартной женской форме системника. — Все с нй нормально. Сама так бежала, что виском приложилась. Оклемается. К остальным его!

Он заплакал, а когда упал на асфальт возле Зои, принялся трогать и проверять пульс. Она и вправду была жива, разве что не приходила в сознание. Но системники явно не просто так их собрали в кучку, чтобы пожурить. Та сама системница в сапогах, тряхнув высоким светлым хвостом, подошли к детям, осматривая перепуганные лица:

— Так, ларек обворовали? Обворовали. Отвечать придется. Родители есть?

Все, как один, отрицательно помотали головой. Тогда женщина махнула своему напарнику, и тот, подойдя, приставил к его шее небольшой аппарат. Машинка пикнула, а женщина зачинала, глядя куда-то в пространство между собой:

— Игнат Добролюбов, тринадцать лет. Мать — Христина, проститутка, уровень опасности желтый. Понятно, давай дальше. Зоя Добролюбова, двенадцать лет. Мать… а, проехали. Дальше. Денис Велесов, пятнадцать лет, сирота…

Так она прошлась по всем, махнув напарнику и указав на двоих ребят. Тех, кому было от четырнадцати.

— Давай оформляй этих, — она подошла к остальным, присаживаясь на корточки и протягивая пару листовок. — На этот раз отпускаю. Нечего вам в детских домах объедать народ. Встретимся, когда вам будет по четырнадцать. А это возьмите. Почитайте, если умеете.

Он взял листовку, глядя в след уходящей системнице. Страх постепенно отпускал, он, конечно, переживал за пойманных товарищей, но больше волновался за сестру. Но её почти не тронули, она остается рядом, а значит — все будет хорошо. Он погладил Зою по волосам, поднимая её и закидывая хрупкое тело на плечо.

Опустив глаза, он пробежался по написанному на листовке:

«Вырос в неблагополучном районе? Не знал родителей или лучше бы и не знал? Не все потеряно. Поучавствуй в жизни России, отдай честь родине, стань добровольцем! Мы предлагаем не только качественное образование, уютное жилище и сытную еду. Мы, в первую очередь, предлагаем светлое будущее!».

Комкая бумажку и покрепче перехватывая сестру, он двинулся из-под фонаря. Добрев к первой мусорке, он отправил туда листовку, на обороте которой разглядеть было можно лишь одно слово.

Мира.