Из воспоминаний о Н. А. Добролюбове

– Здесь, действительно, у вас прекрасно! Как бы там ни было, я начинаю вам не доверять. Учитывая, как вы описывали свою „милую родину“, я не ожидал оказаться в ней в таком хорошем настроении, – сказал я одному из своих спутников, хмурому, насупившемуся молодому человеку с темными чертами лица…

Когда мы с батюшкой и матушкой вернулись от дедушки из села в свой «старый дом», мы вскоре ощутили, что наш привычный образ жизни стал быстро меняться. Батюшку было не узнать: он стал более веселым и энергичным, но при этом серьезным и озабоченным…

Когда кто-то задавал вопрос Липатычу или Деме, все сразу же, с особым энтузиазмом, указывали на угол длинной и высокой мастерской с огромными закопченными и пыльными окнами, где они вдвоем трудились рядом: „Вот, вот они, Липатыч и Дема, у нас как же!…“

«Прошло уже сорок лет, а я до сих пор отлично помню своего деда. Какое разнообразие жизней прошло передо мной за эти долгие годы: гордые и надменные, стоящие на самой вершине, окруженные ореолом славы и почестей, перед которыми склонялись целые толпы, и полные величественного самопожертвования, которые вызывали удивление у всего мира. И в то же время они никак не могли стереть из глубины души это, такое ничтожное, маленькое существование…»

В скромном трехоконном доме чиновника Побединского, расположенном на крутом обрыве к гнилой речонке города N, произошло значительное событие для его жильцов: вчера от стремительно развившейся чахотки скончался единственный сын хозяина, гимназист 6-го класса. Болезнь поразила его внезапно…