Повести

Свой круг Я человек жесткий и жестокий, всегда с улыбкой на полных, румяных губах, ко всем с насмешкой. Например, мы собираемся у Мариши. По пятницам у нее бывают встречи с гостями, все приходят как один. А кто не приходит, значит, либо не пускают домашние, либо просто не допускают сюда, к Марише, сама же Мариша или все разъяренное общество. Так, например, долгое время не пускали Андрея, который в пьяном состоянии заехал в глаз нашему Сержу, а Серж у нас — неприкосновенность, наша гордость и величина. Он, например, давно вычислил принцип полета летающих тарелок. Эти вычисления он сделал на обороте тетради для рисования, в которой трудится его гениальная дочь. Я видела эти расчеты, потом посмотрела совершенно нахально на глазах у всех. Ничего не поняла, какая-то белиберда, искусственные построения, формально взятая мировая точка. Не для моего понимания, а я считаю себя очень умной. То, чего я не понимаю, для меня не существует вообще. Значит, ошибся Серж со своей искусственно взятой мировой точкой, причем он давно не читает литературу, надеется на интуицию, а литературу читать надо. Он открыл новый принцип работы паровоза с КПД в 70 процентов, опять небывалые вещи. С этим принципом начали его показывать в свете, возили к академику Фраму, к академику Ливановичу. Ливанович первым опомнился, указал на первоисточник, принцип был открыт сто лет назад и популярно описан на такой-то странице мелким шрифтом для высших заведений, а КПД тут же снизился до 36 процентов — результат фук. Несмотря на это, возник ажиотаж, у Ливановича образовали отдел, нашего Сержа назначили заведующим, причем без степени. В наших кругах это вызвало понимание и ликование, Серж серьезно задумался о своей жизни, о том, нужны ли ему такие ценности, и решил, что не нужны. Он решил, что лучше останется в Мировом океане, все снова в шоке: он бросил карьеру ради воли и свободы. В Мировом океане он стал простым рядовым младшим научным сотрудником, где ему предоставили полную свободу и вот-вот намечалась атлантическая экспедиция с заходами в Ванкувер, Бостон, Гонконг и Монреаль. Полгода моря и солнца. Хорошо, выбрал свободу, а в его отделе с КПД 36 процентов уже набрали штат, заведующим стал бездарь-кандидат наук, все забито, и они начали работать не спеша, то в буфет, то в командировку, то курят. За Сержем ездили консультироваться, сначала два раза, Мариша смеялась, что в Мировом океане не знают, кого за кого принимать, какого-то Сержа, мэнээса, все время у них уводят на консультации. Но потом это быстро прекратилось, они вошли в колею, дело ведь непростое, не в принципе, а в иной технологии, ради которой не нужно ломать существующее производство, все возвращается в век пара, все псу под хвост. Таким образом, вначале вместо прогресса летит к черту все, как всегда. А все это пробивает один отдельчик на пять душ, где у нас работает лаборанткой одна знакомая, Ленка Марчукайте, она приносит утешительные новости, что кандидат наук вот-вот родит ребенка на стороне, на него готовится письмо тех родителей, а на работе он в полной отключке, орет по телефону, а комната одна, и ни о какой энергетике нет слов. Пока готовят проект решения по передаче им опытно-испытательного верстака в подвале института на три часа ночного времени. Но Сержу эта воля и свобода обернулась гораздо хуже, пришло время оформляться с анкетами в экспедицию, он в анкете написал, что беспартийный, а в год поступления в Мировой океан записал, что член ВЛКСМ. Обе записи сравнили, выяснили, что он самостоятельно выбыл из рядов комсомола, даже не встал на учет в комсомольскую организацию в Мировом океане, не заплатил членских взносов за много лет, и это не поправишь ни взносами, ничем, и в океан его не пропустила комиссия. Все это рассказал тот же Андрей-отщепенец, и его оставили со всеми пить водку. Он в порыве сказал, чтобы ему никто ничего не говорил, за включение в экспедицию стал стукачом, но стучать обязан только на корабле, на суше он не нанимался. И действительно, Андрей ушел в океан, а вернувшись, привез из Японии маленький пластиковый мужской член. Почему такой маленький? Потому что не хватило долларов. Я же сказала, что это Андрей привез для дочери. А Серж сидел печальный, хоть ему и дана была полная свобода, весь институт ходил в океан, а он с небольшим составом лаборантов занимался отправкой, перепиской и приемом экспедиции в Ленинграде. Однако это было давно, и те дни, когда Серж и Мариша совместно тосковали о Серже, закончились. Время понимания прошло, а настало черт знает что. Но каждую пятницу мы, как намагниченные, регулярно приходим в домик на улице Стулиной и пьем всю ночь. Мы — это Серж с Маришей, хозяева дома, две комнаты, за стеной под звуки магнитофона и взрывы хохота спит стойко воспитанное дитя, дочь Соня, талантливая и своеобразная девочка-красавица, теперь она моя родственница, можете себе представить, но об этом позже. Моя родственница теперь также и Мариша, и сам Серж, хоть это и смешной результат нашей жизни и простое кровосмешение, как выразилась Таня, когда присутствовала на бракосочетании моего мужа Коли с женой Сержа Маришей, но об этом потом. "Маленькая девочка из «Метрополя»" — это не мемуары и не попытка после двадцати лет молчания дать интервью. Это повесть — то, с чего обычно начинали классики. Повесть о детстве. Но так получилось, что история жизни автора прорастает сквозь все описанные события.