Нубук

Роман Сенчин пришел в литературу после «поминок по советской прозе» и доказал, что русская литература жива. Аудиокнига Сенчина «Московские тени» представляет собой хронику жизни москвичей, чьи судьбы переплетаются самым необычным и причудливым образом. Это рассказ о тех, кто никогда не возьмет кредит, не отправится за границу, не приобретет «Бентли» и не узнает, что бриться «Жилетом» удобнее, чем обычной бритвой. Эти люди – лишь «тени» в мире богатых и успешных. Их миллионы, и только они могут стать портретом современности такой, какая она есть, – без прикрас и гламура, но с верой в домашние посиделки и футбол.

Главный персонаж нового романа «ДОЖДЬ В ПАРИЖЕ» Андрей Топкин, оказавшись в Париже — городе, который, по его мнению, способен вытащить его из череды неудач и личных потрясений, почти не покидает отель и погружается в размышления, прокручивая в голове события своей жизни. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – все впервые – в столице Тувы, Кызыле. Его родители и друзья уже уехали из города, но это место остается его домом, и он не собирается уезжать – сначала по привычке, а затем из странного ощущения: он должен оставаться здесь... А в Париже идет дождь. «Писателя Романа Сенчина не должно было существовать по всем законам литературного развития. Тем не менее, он есть. И сегодня он один из самых заметных. Безусловный лидер». «У Сенчина удивительный слух на всевозможную пошлость — языковую, политическую, бытовую; по сути, приключения его героя — это история мухи, застрявшей в янтаре…»

Роман Сенчин — прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Дождь в Париже», а также сборников короткой прозы и публицистики. Он является лауреатом премий «Большая книга», «Ясная Поляна», а также финалистом «Русского Букера» и «Национального бестселлера». «Тематика этой книги — перемены. Это подростковая, бунтарская тема, вновь привлекающая людей среднего возраста. «Тематика этой книги — перемены. Это подростковая, бунтарская тема, вновь привлекающая людей среднего возраста. Достигнув признания, статуса и семейного положения, утвердившись в доме и привычках, они ощущают желание начать всё с нуля и перезапустить свою жизнь. Реалист Сенчин играет в рискованную игру. Он проникает в границы чужого опыта с серьёзным намерением его пережить — даже в самых темных, недоступных и, в отличие от постов в Facebook, нечитаемых местах».

«Петербургские повести» — это рассказы о Ленинграде-Петербурге конца 1980-х — 2000-х годов. Персонажи этих историй представляют собой людей различных возрастов и социальных слоев. Здесь есть и пожилая пенсионерка, бывший врач, который проводит свои последние годы на Васильевском острове, и пэтэушник позднего СССР, а также главный режиссер драматического театра и разорившийся бизнесмен, начинавший с фарцы у Гостиного Двора.

«По произведениям Сенчина можно изучить историю. Не политическую, не историю президентов и депутатов. А историю простого человека, его повседневной жизни. Самую важную для нас историю... Нулевые только что остались позади: время дешевого доллара и дорогого рубля, заграничного туризма и холодильников, полных импортных деликатесов, роскошных автомобилей и доступных кредитов. Та же страна, вроде бы те же люди. А жизнь уже совершенно иная. Колесо истории сдвинулось» (Сергей Беляков). **Внимание! Фонограмма содержит нецензурную брань**

Мифический Жнец, старая женщина с косой, разлагающиеся зомби или просто увядший цветок – у смерти много обличий, но ее истинное лицо остается непознанным для живых. Смерть – это Великое Неизведанное. Смерть – это Великое Неизбежное. И как всё незнакомое, но неизбежное – смерть внушает страх. В этой антологии представлены рассказы и повести о смерти и мертвецах. Здесь найдутся как самые экзотические произведения (хоррор-вестерн от Максима Кабира, самурайский эпос Дмитрия Костюкевича), так и простые, понятные и близкие каждому истории (рассказы Алексея Шолохова и Майка Гелприна). И даже черный юмор не обошел стороной эту книгу, а некрореализм в духе Мамлеева нашел своё место на её страницах. Ведь у смерти так много лиц… Вот они, перед вами, эти лица.