Всё складывалось, как нельзя лучше — мне больше не нужно было лгать, мой дядя был жив, а герцог де Морвиль избавился от проклятия и признался в своей любви ко мне. Но несмотря на это, я всё ещё оставалась беглой государственной преступницей. И не прошло и часа, как тревожный колокол начал бить, предвещая пожар.
