– Ну что ж, если это твое желание, то я не могу его игнорировать. Но помни, что ты берешь на себя большую ответственность. Женщина не игрушка, а человек со своими чувствами и достоинством, – говорю я, сдерживая свой гнев. – Ты обещаешь уважать ее как свою собственность?
Вавилов кивает, словно подтверждая свои намерения. Я отводлю Лидию к нему, чувствуя себя невыразимо грязным. Но это была игра власти, и я не мог себе позволить проявлять слабость.
Когда они уходят, я остаюсь один в своем кабинете, окутанный тяжелым молчанием. Я знал, что в мире власти нет места для сострадания и милосердия. Но я даже не предполагал, насколько низко мы можем падать в своей жажде власти.
