У меня не было изначального намерения превратить мои воспоминания в документальную опись. Эти записи — отражение большой школьной жизни только одной гранью кристалла, одной из ста граней учеников, проживших, как и я, эту школьную жизнь с 1962-го до 1972 года, — гранью с именем Александр Мурадян. Это не исповедь, хотя элементы её прослеживаются вкупе с самоанализом и покаянием во многих местах. Это бедно собранные пазлы, поблекшие от времени, но ещё живые. Живые, пока жива моя память.
